Наследники лаборанта Синявина - Страница 24

К оглавлению

24

Когда студенты спустились по лестнице со второго этажа, их встретил дежурный вахтер.

— Заработались, молодые люди! Я уже собирался идти вас разыскивать. Только что из двадцать седьмой и двадцать девятой комнат ушли, а вы последние остались на втором этаже, — проговорил он, зевая и побрякивая связкой ключей.

— Из двадцать седьмой и двадцать девятой только что ушли? — переспросил Сергей.

— Совершенно верно. Тоже засиделись неизвестно зачем… — ответил вахтер, зевнув еще раз. — Вот я и смотрю, — продолжал он, медленно направляясь к входным дверям. — С первого этажа — от двух комнат ключей еще нет. И во втором этаже — в одной еще занимаются. И для чего, скажите, это делается? Дня, что ли, мало?

— Товарищ дежурный, тут вот какое очень серьезное дело… — начал Сергей. — Мы работаем над одним важным изобретением…

— Понимаю, понимаю, — согласился вахтер.

— Нам немедленно нужны ключи от двадцать седьмой и двадцать девятой комнат, одним словом…

— Не понимаю. Вы же во втором этаже, в сорок третьей работаете?

— Видите ли, какое дело, — вступил в разговор Николай. — Мы только что наблюдали очень интересное и даже загадочное явление…

— Понимаю, понимаю… — утвердительно кивнул головой вахтер.

— Нужно посмотреть, что делается в комнатах на нижнем этаже. Обязательно! — заволновался Сергей.

— А вот этого не понимаю… — развел руками вахтер.

— Тут вот в чем дело, — продолжал Николай. — Между электрическими приборами иногда может существовать индуктивная взаимосвязь, даже на большое расстояние…

— Понимаю, понимаю, — моргая глазами, снова согласился вахтер.

— Значит, вы понимаете, зачем нам ключи от двадцать седьмой и двадцать девятой? — спросил Сергей.

— Нет, не понимаю. Вам разрешено работать только в сорок третьей, которая на втором этаже.

— Товарищ вахтер! Быть может, из этих комнат к нам на второй этаж попала какая-нибудь индукция: электрическая или электромагнитная… А может быть, какое-нибудь излучение…

— Все прекрасно понимаю! Всё!

— И я сын Веры Михайловны Синявиной, преподавательницы, работающей в институте. Неужели мне нельзя доверить ключи?

— А вот этого, дорогой товарищ, я не понимаю! Если вы сын преподавательницы, то по-вашему выходит, что можете нарушать существующие порядки? Так, что ли? Да будь тут хоть сын самого директора института, товарища Дудниченко, то я ему отвечу то же самое: не понимаю, да и всё!

* * *

Возвратившись домой, Сергей нашел на своем письменном столе Валину записку следующего содержания:

...

Сережа! Пишу тебе вкратце.

Эту страничку мы отняли у собаки Кудлы. А она отняла ее у девочки Маши. Машины стальные пальцы были завернуты в эту бумагу. Они потерялись, и мы их долго искали в траве. Тут и выяснилось, что Маша — дочь водителя грузовика, на котором перевозился бабушкин стол.

Валя.

Рядом с запиской лежал замасленный и порванный лист, у которого не хватало нескольких оторванных клочьев.

Разобрать написанное было необычайно трудно. То немногое, что Сергею удалось все-таки прочесть, оказалось малопонятным.

...

…он очень благоволил. Иван Филиппович всегда отличался точностью, аккуратностью и завидной памятью. Следовательно, оставить сей прибор без присмотра…

Дальше была вырвана часть страницы.

...

…железные листы нагрелись до такой степени, что когда я неосмотрительно прикоснулся к ним рукой, то от неожиданности…

Продолжение строчки было, видно, совершенно изжевано зубами собаки.

...

…А в первую голову то, как сохранить сей уникальный экземпляр, столь дорогой для Ивана Филипповича. Ведь его энергическая подготовка к Промышленно-художественной выставке, имеющей быть в Москве не позже…

Дальше можно было разобрать лишь некоторые слова:

...

«…кузнецы…» «престиж…» «…в будущем смелые, честные и любознательные потомки, умеющие бороться за справедливость…»

Сергей не стал будить Валю, как ему хотелось вначале, чтобы узнать от него подробности появления этой страницы. Раздевшись, он потушил свет и улегся спать. Слишком уж много волнений было за сегодняшний день.

Глава двенадцатая
Почти «всадник без головы»

Утром следующего дня Николай Карцев вошел в переднюю квартиры Побединского и остановился возле дверей в нерешительности.

Вероника Аркадьевна окинула его с головы до ног пристальным взглядом. Отметив с неудовольствием, что вошедший был без головного убора, без галстука, в ковбойке с засученными до локтя рукавами, Вероника Аркадьевна, не очень любившая, когда студенты приходили к ее мужу по какому-нибудь делу на квартиру, сухо попросила вошедшего подождать и скрылась за дверью.

Николай почувствовал себя неловко. Он был от природы очень застенчив.

В шумной компании товарищей Николай чаще молчал и редко пытался завладеть ее вниманием. Поэтому у людей, не знакомых с характером Николая, в первые минуты могло составиться представление о нем, как об очень необщительном человеке.

На свете существовала лишь одна компания, в которой Николай всегда себя чувствовал свободно и непринужденно, — это ребячья компания. Вот почему товарищи, наблюдавшие часто, с каким энтузиазмом разглагольствует Николай среди обступивших его подростков, говорили ему, что он по призванию педагог, а совсем не инженер.

Пока Николай стоял в прихожей, раздался еще один звонок. Вероника Аркадьевна открыла дверь и пропустила Ваню. Осмотрев внимательно его костюм, а в особенности начищенные до блеска ботинки, она предложила ему следовать дальше, в комнату Пети. По-видимому, Ваня, товарищ ее племянника, был в этом доме свой человек и порядки знал.

24